Рождение легенды американского рока Джима Моррисона пришлось на годы второй мировой войны – 8 декабря 1943 года. В мальчике, появившемся на свет во флоридском городе Мельбурне, смешалась кровь старых ирландских и шотландских родов, и эти генетические корни кельтских бунтарей в полной мере проросли в его характере. Немалое влияние на Джима оказала и кочевая жизнь его семьи. Его отец, будущий адмирал Джордж Моррисон, переезжал вместе с женой Кларой и тремя детьми из одной военной базы в другую и был занят службой по горло, а потому Джим, Энн и Эндрю видели его редко и росли, не имея понятия о дисциплине, капризными и своенравными.
Джиму было четыре года, когда ему довелось пережить событие, по его собственному убеждению, определившее всю жизнь будущего музыканта: в Нью-Мексико мальчик стал свидетелем страшной аварии. При виде разбившегося грузовика и лежащих вокруг трупов, Джим решил, что души умерших индейцев, вселились в него. Потрясение оказалось столь велико, что всю жизнь Джим Моррисон возвращался к тому случаю в своих стихах, песнях и интервью и всерьез верил, что в нем, представителе расы белых, живут теперь истинные обитатели Америки – краснокожие. Именно из этой уверенности и исходил интерес Моррисона к древним шаманам, религиям и всевозможной мистике. Весьма натурально он описывал в своих текстах и кровавые ужасы членовредительства, что тоже, без сомнения, было отголоском его детской трагедии. Впрочем, не меньше Джим интересовался культурой и философией Европы – разве что не с таким драматизмом.
Безусловно, этот музыкант был самым образованным и самым начитанным из рокеров своего поколения. Несмотря на вечные переезды, он очень хорошо учился в школе и даже в подростковую пору, став приверженцем вина и произведений Ницше, оставался любимцем учителей и отличным парнем по мнению ровесников. Среднюю школу Джим окончил в 1961 году, в городе Александрия (Вирджиния), и, год отучившись в колледже, поступил в Государственный университет Флориды. Извечный гуманитарий, он изучал там историю Возрождения, Иеронима Босха и актерское мастерство, играл в университетских спектаклях и даже снялся в рекламном видео своего факультета. И все свободное время у него уходило на запойное чтение и не менее запойное писание стихов. Книги оказывали на юного Джима огромное влияние – прочитав Керуака, он проникся бунтарским духом и решил, что Флорида – штат дремучих пенсионеров, вовсе не подходящий для его великих замыслов. Потому совет учиться на режиссера упал на благодатную почву: недолго поразмыслив, Джим уехал в Лос-Анджелес.
В отличие от многих других бунтарей, Моррисон прекрасно осознавал, что невозможно стать великим, не имея образования, так что бросать учебу он не стал – перевелся в Калифорнийский университет, на кинематографическое отделение. Однако уже через несколько месяцев обучение его разочаровало – не столько самими занятиями, сколько развеселой жизнью студентов, будущих гениев киноиндустрии. Джиму они казались слишком приземленными и примитивными. Не отказываясь ни от вечеринок, ни от алкоголя, большую часть времени он все-таки жил уединенно в разных трущобах на океанском берегу, обедал на свалках и развлекал себя собственным необъятным внутренним миром. Круг его общения состоял, в основном, из чудаков, спившихся швейцаров и сутенеров – людей, которые были выброшены за борт обыденной жизни и искалечены ей.
В декабре 1964 года, на рождественские каникулы, Джим последний раз увидел своих родителей. Через пару месяцев после визита домой он написал им письмо, в котором рассказал о желании создать собственную рок-группу. Отец ответил ему очень резко – и больше с родителями Джим не общался. Они тоже не делали попыток примирения, отказавшись говорить о блудном сыне даже после его гибели. Печально, но факт – Джим ненавидел образ жизни добропорядочных граждан, а его отец и мать с возмущением отрицали образ жизни хиппи. Во всех интервью и даже в разговорах с друзьями Моррисон всегда говорил, что его родители умерли…
Во время учебы на кинофакультете Джим снял два собственных фильма. Второй, являвшийся его выпускной работой, не оценили ни сокурсники, ни преподаватели. Это было обидно, но на страдания у Джима времени не оказалось: сразу после выпуска он нашел себе друга, мечтавшего, как и сам Джим, о возможности высказать этому миру все наболевшее. Рэй Манзарек, отучившийся на том же факультете, в это время уже играл вместе с братом в группе «Rick & Ravens» и подрабатывал тапером, а Моррисон написал несколько песен. Встреча искателей всемирной славы произошла на пляже и оказалась воистину судьбоносной. В августе Манзарек привел к Джиму гитариста Робби Кригера и барабанщика Джона Денсмора, с которыми познакомился на занятиях по медитации, где все трое изучали самопознание и пути к нирване. Эта четверка и вошла в классический состав группы «The Doors». Имя группе они взяли из названия романа Хаксли «Двери восприятия», имея в виду, что будут открывать своими песнями двери в закрытую, но единственно настоящую реальность. Эксперимент по созданию группы вполне мог провалиться – мало ли мальчиков желают славы в уверенности, что знают истину… Но истина – истиной, а вот безусловную талантливость этих четверых отрицать невозможно: очаровывающий голос Моррисона, гитара Кригера, вскормленная испанским фламенко, буквально психоделические клавиши Манзарека и фри-джазовые, непоседливые барабаны Денсмора соединились в единое целое, уже полвека не сходящее с Олимпа рок-музыки.
