Железняк решился поднять знамя народного восстания и стал во главе гайдамацкого отряда из нескольких сот человек, назвавшись запорожским полковником, созывая к себе народ. Решающую роль сыграли провокации от российской власти, которая распускала слухи об имеющейся у него грамоте Екатерины II, повелевающей истреблять поляков и евреев на Украине. Толпы народа сошлись на этот призыв, и Железняк, постепенно увеличивая свои силы, в апреле 1768 года вышел из Мотронинского леса и дошел до Умани, везде истребляя поляков и евреев.
Особенно кровавая резня произошла в Лысянке и самой Умани, куда, как в места наиболее укрепленные, стекалось при появлении первых слухов о восстании большое число панов. Перед последним городом Железняка встретила надворная казацкая команда киевского воеводы Потоцкого, под предводительством сотника Гонты, который перешёл на сторону Железняка. После взятия Умани, в ней (по словам некоторых польских мемуаристов, погибло до 20 000 человек польских панов и евреев), Железняк провозгласил восстановление гетманщины, а Повстанческая Рада назвала его гетманом. Вскоре присланный генералом Кречетниковым полковник Гурьев хитростью захватил Железняка и Гонту в плен.
Как русский подданный, Железняк не был выдан полякам, подобно Гонте, а остался в руках русских властей. 8 июля 1768 он был, вместе с 73 товарищами, которые считались русскими подданными, заключен в Киево-Печерскую крепость, а в конце месяца вышло распоряжение о предании его суду в киевской губернской канцелярии. Суд осудил Железняка и его соратников к избиению батогами, клеймению, вырыванию ноздрей и пожизненному заключению в шахтах Нерчинска. Находясь по караулом в окрестностях Ахтырки, Железняк с 51 товарищами сумел бежать, обезоружив охрану; но большая часть бежавших, в том числе сам предводитель, были вскоре пойманы.
По другой версии, позже, уже находясь на каторге, Железняк снова бежал и даже принимал участие в войне под руководством Пугачёва.
В украинской народной памяти Максим Железняк остался как герой национально-освободительной борьбы с поляками и защитником православной веры, образ его сохранился в народных песнях и преданиях в идеализированном виде.
