Кистью и словом

Незадолго до революции в одном из монастырей под Петербургом среди монахов царило оживление. Почти все они похохатывали и при этом не забывали креститься. К обеду в монастырь вернулся настоятель, два дня пробывший по делам в столице. Он счел такие настроения странными, но быстро разобрался, в чем дело, когда ознакомился с весьма примечательным документом.

В монастыре этом как раз шли реставрационные работы. Руководил ими художник-самоучка, человек очень талантливый, но слегка выпивавший. Кроме того, у него были большие проблемы с грамотностью, но на творчестве эти недостатки, по счастью, никак не сказывались. Отчет о проделанной работе художник предпочел составить сам, лично, а затем передал его через монаха-секретаря настоятелю. Этот-то документ и привел в полный восторг всех монахов.

Даже не дочитав отчет, настоятель побледнел и приказал немедля позвать к себе грамотея.

– Это ты писал? – тряс он бумагой перед лицом художника.

– А что такое? – меланхолично отозвался художник. – Я хоть копейку лишнюю где приписал?

– Да тебе, богохульник, руки обломать мало!.. Это вот что? «Прибавил звезд на небе и увеличил облака – один рупь пятьдесят копеек»…

– Ну? – непонимающе уточнил художник. – Разве ж дорого, батюшка? Облака у вас наверху были – плюнуть да растереть. Звезд я аж восемь штук дорисовал…

– «Размалевал небеса за пять рублев»! – кричал настоятель. – Ты что у нас – Господь Бог, чтоб такие дела творить?!

– Не понимаю вас, батюшка… На небеса – извиняйте! – цельный бочонок краски ушел! Уж дешевле некуда брать-то за них…

– Ты тут пишешь… – задыхаясь, продолжил настоятель. – Вот… «Мудрую деву промыл и два раза покрыл»!

– Ну а что ж вы хотите-то? – удивился художник. – Одного разу мало, дважды и покрыл лаком, ей сносу теперь не будет, вот посмотрите.

– А здесь вот ты что накропал?! – горько вопросил настоятель. – Глаза б мои не смотрели!.. «Еве и Адаму после искушения поправил фиговые листы за двенадцать рублев»!..

– Уж извиняйте, отец мой! – развел руками художник. – Там дыры были в палец и грязища страшенная. Пришлось шпаклевать и чуть не все листы сдирать да перерисовывать…

Настоятель без сил рухнул в кресло и вдруг понял, что художник с ним говорит совершенно откровенно и действительно не понимает всей глупости, если не сказать больше, своей писанины. Ведь далее в документе следовало самое интересное.

«Марию Магдалину над входом три раза покрыл матом, теперь не блестит – тридцать рублев семь копеек.

Тем же самым покрыл стоящую слева входа великомученицу – десять рублев сорок три копейки.

Поправил ангелу-хранителю лик и добавил перьев святому духу – четыре рубля двадцать одна копейка.

Мадонне покрасил красным зад – два рубля.

Архангелу Гавриилу удлинил конец, теперь копье достает до беса – восемь рублев тринадцать копеек.

На сегодня все это сделано и должно оплачено быть».

Настоятель вздохнул и спросил:

– Ты, нечестивец, почему пьян с полудня? Ведь на лесах, на высоте работаешь!

– Ваша правда, – согласился художник. – Высота огромная! Вниз без стопки страшно и глянуть. Но так чтоб уж пьян – это сказать нельзя…

– Значит, так! Я тебя на хлеб и воду посадил бы, если б не работа твоя! Иди! Рисуй дальше и молись, грехи свои отмаливай!

– Справедливо, – согласился художник. – Мои-то молитвы быстро дойдут, я ж прям со святыми рядышком стою. Пойду я, батюшка, как не пойти? Мне еще до вечера деве Марии нового ребенка сделать надо…