20 июля - заговор генералов Гитлера

Гитлеровские генералы, как ни странно, довольно часто пытались убить своего любимого фюрера. В конце весны 1944 года в Германии готовился очередной заговор генералов против Гитлера. Итак, в мае 1944 года не удался очередной заговор против Гитлера. На этот раз в числе его лидеров был сам генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель – легендарный «Лис пустыни». Всего за несколько месяцев до этого он был назначен командующим группой армий «Б», которая дислоцировалась в Северной Франции. Его сообщником по заговору стал генерал Карл Генрих фон Штюльпнагель – германский военный представитель на французской территории. Следует отметить, что данный заговор отличался от ряда других, которые к этому времени уже были раскрыты или же только вызревали. Роммель и Штюльпнагель, в отличие от других заговорщиков, планировали не устраивать покушение на фюрера, а арестовать его и устроить открытый суд. Генералы исходили из того, что убийство вождя приведёт к консолидации нации вокруг его имени и идей, в то время как они хотели именно развенчания его авторитета, низвержения в прах.

Генерал Эрвин Роммель считался одним из самых талантливых полководцев вермахта. В такой оценке нет ни грамма преувеличения. Он действовал на второстепенном театре военных действий, под его началом были крайне ограниченные силы, и при этом подчинённый ему Африканский корпус постоянно испытывал проблемы со снабжением. В этих-то условиях Роммель и проявил свой полководческий талант – когда есть всё необходимое, и посредственность воевать сумеет. Против Африканского корпуса были брошены значительно превосходившие его силы коалиции, однако и при этом он долгое время одерживал победы за счёт умелого руководства войсками. Английские солдаты настолько боялись этого германского полководца, что по экспедиционному корпусу был отдан приказ, запрещавший даже упоминать фамилию Роммеля – явление вовсе уж невероятное. Гитлеру неоднократно доносили, что на далёком Африканском континенте в его адрес раздаются нелицеприятные высказывания. Однако до поры до времени фюрер на это не обращал внимания. В самом деле – пусть себе лает, укусить-то не может! Однако наступил 43-й год. Началась череда поражений на всех фронтах. Росли потери, в Германии понижался уровень жизни, всё чаще на головы бюргеров сыпались бомбы. Война подступала к границам «тысячелетнего» рейха. В обществе, и особенно в армии, нарастало недовольство.

Отрезвление к гитлеровским офицерам и генералам начало приходить постепенно. Очень и очень немногие из них изначально осознавали пагубность самого стремления фюрера к мировому господству. Кто-то, памятуя завет Бисмарка, был против нападения на Россию. Ну и дальше – со всеми остановками: с каждой новой ошибкой Гитлера, с каждым новым ответным ударом, который наносила Красная армия по врагу прозревших становилось всё больше. Причём, осуждали в первую очередь за просчёты в реализации грандиозных замыслов, а не за сами планы. Так вот, Эрвин Роммель входил в число тех немногих военачальников, которые с самого начала, не слишком стремились засвидетельствовать верность фюреру и идеям национал-социализма. Поначалу он придерживался позиции «армия – вне политики», то есть воевал, потому, как в этом видел свой долг солдата. Ну а разговоры, которые он вёл – они и были лишь разговорами. В штабе группы армий «Центр» начал складываться кружок офицеров, настроенных резко против Гитлера. Фронтовики готовы были действовать самым решительным образом. Вообще приходится признать, что настроение к лету 1944 года у офицеров вермахта и в самом деле были в значительной степени антигитлеровские. Однако они продолжали воевать, выполнять свои обязанности, будучи в готовности примкнуть к выступлению, которое подготовит кто-нибудь другой.

План их был таков: арест Гитлера и суд над ним. В этом случае с Западом объявляется перемирие, все войска перебрасываются на Восток, где линия фронта стабилизируется. Лишившийся союзников, Сталин будет вынужден пойти на переговоры о мире на приемлемых для Германии условиях. Однако осуществить заговор не удалось. 20 июля 1944 года на заседании военного совета в ставке «Вольфшанце» должен был обсуждаться вопрос о вооружении дивизий «народных гренадеров» (ополченцев). В связи с этим на заседание был вызван занимавшийся формированием этих дивизий Штауффенберг. К этому времени заговорщики разработали календарный план оперативных мероприятий в главной ставке германского командования за несколько часов до покушения и после убийства Гитлера. Все было рассчитано по минутам. Сам момент убийства Гитлера был условно обозначен в плане знаком X. Вместе со Штауффенбергом в ставку явился начальник связи германской армии генерал Эрих Фельгибель. Когда началось заседание, Фельгибель остался на узле связи якобы для разговора с Берлином (на деле же он в случае успеха покушения должен был немедленно передать указания берлинским частям о введении чрезвычайного положения).

Штауффенберг прошел в зал заседаний. Так как его вопрос стоял не первым в повестке дня, Штауффенберг попросил разрешения выйти на несколько минут на узел связи и оставил свой портфель на полу, у ножки стола. В портфеле находилось взрывное устройство, часовой механизм которого Штауффенберг запустил перед заседанием. Гитлер рассматривал развернутые на столе карты и слушал доклады генералов о положении на фронтах. В тот момент, когда он подошел к середине огромного стола, поближе к карте группы армий «Центр», у правой стороны стола, где лежал портфель Штауффенберга, прогремел взрыв. Взрывной волной адъютант Гитлера, стоявший у окна, был выброшен наружу вместе с оконными рамами, стенографисту оторвало обе ноги, еще несколько участников получили смертельные ранения и ожоги. Гитлера сильно контузило, кроме того, он получил несколько серьезных ожогов. Взрывной волной его брюки были разорваны в клочья. Он был в таком состоянии, что не мог идти, и два охранника с трудом довели его до бункера, прикрывая сзади уцелевшими остатками стратегической карты. Многие из заговорщиков были казнены, кто-то покончил с собой. По сути, в те дни второй половины лета 1944 года организованная оппозиция в Германии была разгромлена.