Джон Леннон и Йоко Оно: любовь без стандартов

Первый раз Джон женился на своей подруге Синтии, когда та нечаянно забеременела. Синтия была хорошей женой. Она любила Джона и спокойно относилась к его выходкам. Однако Джон был не из тех мужчин, которые стремятся к тихой семейной гавани: очень скоро его начало раздражать в Синтии буквально все: и ее покорность, и ее спокойствие. Джон чувствовал себя так, словно его бунтарский характер покрылся плесенью. Музыкант не мог нормально работать, его перестало удовлетворять собственное творчество, а сарказм постепенно перерос в цинизм. Именно на этом этапе своей жизни Джон Леннон и встретил Йоко Оно.

Какое-то время жизнь Йоко очень напоминала жизнь Джона. Мятущаяся и противоречивая натура, она посвятила себя авангардистскому искусству, но ее инсталляции и перфомансы лишь вызывали кривые усмешки критиков. Йоко не раз пыталась свести счеты с жизнью, а потом вышла замуж за Энтони Кокса, большого ценителя авангардизма. Приехав, чтобы оказать художнице поддержку, Кокс вскоре вернулся в Нью-Йорк, увозя и Йоко, которая стала его женой. С этого времени жизнь художницы стала налаживаться, американские критики благосклонно восприняли ее искусство, и в этот момент уже устоявшегося быта на горизонте Йоко замаячил Джон.

Знал ли Пол Маккартни, посылая приятеля Джона на выставку авангардистской живописи неизвестной японки Йоко, что его друг влюбится настолько сильно, что пронесет это чувство через всю свою жизнь? Наверное, не знал… Иначе подумал бы – зачем Джону, который и так всю свою жизнь был «плохишом», вмешиваться в спокойную и размеренную жизнь художницы, слава которой уверенно стремилась вверх?

Когда Джон зашел в выставочный зал, то первым, что он увидел, была большая лестница. Вниз с потолка свисала лупа, предлагая каждому вошедшему взобраться на лестницу и рассмотреть повнимательнее белый холст, на котором было написано единственное слово: «Да!» Сказать, что Джон не любил авангардизм, значило, не сказать ничего. В всяком случае, вернувшись с выстави к Синтии, Джон произнес всего два слова: «Гребаная муть!»

Первая встреча зацепила Йоко гораздо больше, чем Джона. А в скором времени он подвергся такой атаке, которую никогда не испытывал со стороны всех своих поклонниц. Йоко решила, что Джон – ее настоящая судьба. Энтони Кокс был забыт, а Джону пришлось познакомиться с авангардом гораздо ближе, чем он того хотел: выходки японской художницы были вполне в его духе.

Йоко часами сидела у ворот дома Джона, писала ему письма с угрозами и требованием денег, присылала открытки с фразами «Дыши и помни», «Я – облако» и так далее. Однажды Йоко до смерти напугала жену Джона, прислав ей посылку, где лежали пачка из-под прокладок «Котекс» и разбитая, перепачканная красной краской чашка. Йоко звонила Джону по телефону и часами говорила с ним, нисколько не смущаясь тем, что он женат. Две творческие личности, очень скоро они открыли, что в их подходе у жизни много общего, а темы для разговора практически не кончаются.

Нельзя сказать, что Джон сразу принял такую эксцентричную особу. Сначала Йоко его просто раздражала, потом – заинтересовала… Своей целеустремленностью и некоторым сумасшествием она напомнила ему мать и сестру. Несмотря на то, что Йоко была старше на целых семь лет, Джон решил, что она нуждается в его поддержке. Уже через несколько месяцев они стали жить вместе, и кроткая Синтия была напрочь стерта из памяти Джона ураганом по имени «Йоко».

Йоко настолько проникла внутрь души Джона, что он нарушил негласное правило: не приводить женщин на репетиции квартета. Однако остальные участники встретили Йоко крайне неласково, что только добавило проблем и внесло свою лепту в назревающие разногласия. Появление Йоко в жизни Джона ускорило распад «The Beatls».

Однако Джон уже не мыслил жизни без своей Йоко. Им было настолько хорошо вместе, что Джон часто говорил: «У нас одна душа на двоих». При регистрации брака с Йоко он изменил свое второе имя, и «Джон Уинстон» превратился в «Джона Оно». Синтия была покойной гаанью, а Йоко – бурей, но именно с ней Джон превращался в спокойного и довольного жизнью обывателя. Его песни становились все хуже, а влияние жены – все сильнее. «Я живу только для Йоко и малыша, - заявил Джон журналистам. – А если вы не понимаете этого, значит, вы вообще ни черта не понимаете! Посмешищем станут те, кто пытается выглядеть крутыми на сцене, несмотря на возраст и время, а вовсе не семья, которая создает вместе искусство!»

Именно эта жизненная позиция Джона стала причиной рокового выстрела Марка Дэвида Чапмена. Как и Джон, он был женат на японке, страдал шизофренией, но страстно любил ранние записи Леннона. Тот Джон, которого Чапмен видел последние несколько лет, предавал все то, что Марк так сильно любил. Липовый идол нуждался в свержении – и прогремел выстрел.

Джон и Йоко жили так, как Йоко рисовала. Она ссорились, сандалили, пытались покончить жизнь самоубийством и лечились в психиатрических лечебницах… Они проводили лежачие забастовки и боролись за права индейцев… Несмотря ни на что, они были счастливы вместе. И любовь, пусть и не вписанная в рамки общих представлений и стандартов, пережила даже выстрел Марка Чапмена.