О знаменитости

Игорь Михайлович Дьяконов: биография

Высокая степень научности, тем не менее, сопутствовала далеко не всем переводам Дьяконова: в частности, в своем переводе 2-го стиха 3-ей главы Книги пророка Наума Дьяконов произвольно опустил слова, предрекающие сокрытие Ниневии песками.

Шумерология и ассириология

Шумерология являлась одним из магистральных направлений научной деятельности И. М. Дьяконова и темой его докторской диссертации. Однако его вклад в шумерологию имеет ряд спорных и неоднозначных моментов.

В 1959 г. вышла в свет монография «Общественный и государственный строй Древнего Двуречья. Шумер», через год защищенная в качестве диссертации на степень доктора исторических наук. В этом труде Дьяконов дает собственную концепцию структуры шумерского общества и социально-политической истории Месопотамии в шумерский период, а также критикует все предыдущие концепции историков-шумерологов: принятую советской наукой в середине 1930-х гг. концепцию В. В. Струве и утвердившуюся в западной науке концепцию А. Даймеля.

В классическом учебнике Струве, идеи которого лаконично излагает Дьяконов, «из первобытной общины выводилось существование на древнем Востоке общинного (а не индивидуального) рабства и царского деспотизма; поскольку ирригационная система была делом общинным, постольку частная собственность на землю возникала только на…высоких полях, которые невозможно было орошать». А.Даймель же полагал, что все без исключения хозяйство шумерских городов-государств следует считать относящимся к храмово-царскому хозяйству, и его точку зрения поддержал авторитетнейший шумеролог А. Фалькенштейн.

И. М. Дьяконов

Все видео

В монографии И. М. Дьяконова обе эти концепции были отвергнуты. Подсчитав общую площадь орошаемых земель государства Лагаш и сравнив это количество с площадью земель храма Бау, исследователь пришёл к выводу, что «значительная часть земли в Лагаше лежала за пределами храмовых владений», а храмовое хозяйство «охватывало все же, вероятно, лишь часть свободного и рабского населения Лагаша и занимало далеко не всю обрабатываемую площадь государства». Концепция Струве о частном землевладении на «высоких полях» была оспорена Дьяконовым на основе следующей аргументации: на неорошаемой земле в условиях сухих тропиков хлеб расти не может.

В результате своего исследования Дьяконов приходит к выводу о существовании двух крупных секторов шумерской экономики: земли большесемейных общин и храмовой земли. Население Шумера было вписано в эту экономическую структуру и разделялось на четыре страты: крупная знать, обладавшая большими участками земли и имевшая возможность приобрести землю в собственность; рядовые общинники, владевшие землей в порядке семейно-общинного владения; клиенты (бывшие общинники, утратившие общинные связи); рабы (храма и частных лиц). Основной производительной силой шумерского общества Дьяконов, в противоположность Струве, считает не рабов, а рядовых общинников и отчасти клиентов. Политический строй Шумера рассматривается им как перманентная борьба за власть между общинными и царско-храмовыми политическими группами, а политическая история шумерских государств делится на три фазы: борьба царя и аристократической олигархии; возникновение деспотии в аккадский период и борьба за её упрочение; победа деспотического строя при III династии Ура.

На концепцию Дьяконова оказали значительное влияние работы Т. Якобсена о ранней политической истории Двуречья. Поэтому она была хорошо принята американскими шумерологами, в частности, С. Н. Крамером, который основывал на «тщательном и творческом исследовании Дьяконова» собственный очерк устройства шумерского города.

Некоторый вклад внес Дьяконов и в изучение шумерского языка. Им написан ряд статей об эргативной конструкции предложения, о числительных.

Начиная с 90-х годов в шумерологии возрождаются поиски типологически, а в перспективе, возможно, и генетически близких шумерскому языков. В 1991 г. Р. Иосивара в своей монографии сопоставил шумерский с японским, а в 1996 г. П. К. Манансала опубликовал свои аргументы с привлечением как фонетических, так и морфологических и лексических данных в пользу родства шумерского с языками австронезийской группы, куда он включил, кроме мунда, ещё и японский. Через год после публикации Манансалы Дьяконовым было продолжено обоснование гипотезы родства шумерского языка и языков группы мунда: сходными оказались, помимо нескольких десятков имен, некоторые термины родства и падежные показатели. Интерес вызывает тот факт, что именно на сопоставлении шумерского языка с языками мунда сходятся позиции Дьяконова и его непримиримого оппонента Кифишина. Впрочем, сравнение с мунда оказалось не лучшим ходом ни для Кифишина, ни для Дьяконова: в 2001 г. сильные аргументы в пользу родства с сино-тибетской языковой группой (особенно со старотибетским языком) выставил Ян Браун, приведя 337 лексических соответствий, в том числе показатели 1-го и 2-го лица ед. ч. местоимений, числительные, обозначение частей тела и термины родства (в 2004 г. он дополнил список лексических соответствий до 341-го). О компаративных исследованиях Брауна И. М. Дьяконов упоминает в 1967 году ещё в «Языках древней Передней Азии».