Детство
Родился в небольшом городке Бретани. Его отец, небогатый моряк, умер, когда Ренану было 5 лет. Наибольшее влияние на Ренана в детстве оказывала его старшая сестра, Генриетта, с которой он сохранил дружбу до самой её смерти. Мать Ренана, желая посвятить его церкви, отдала его в местную духовную семинарию, откуда он перешёл в 1838 в парижскую семинарию св. Николая (St.-Nicolas du Chardonnet), которой управлял тогда знаменитый впоследствии Дюпанлу.
Образование
Семинария St.-Nicolas du Chardonnet была небольшим, но блестящим и модным учебным заведением, куда поступали избранные ученики, в основном из знатных фамилий. Здесь Ренан впервые познакомился со светской литературой; Мишле, Гюго и Ламартин произвели на него особенно сильное впечатление. Так как в семинарии св. Николая не было философского класса, то Ренан перешёл в 1842 г. в Исси (Issy), в отделение большой семинарии св. Сульпиция. Знакомство с немецкой философией нанесло первый удар его прежним верованиям: с этих пор «вечное fieri», метаморфоза без конца стала казаться ему законом мира — но он оставался ещё католиком по чувству и намеревался сделаться священником, утверждая, что для этого нет надобности веровать во всё то, чему будешь учить.
В 1843 он поступил, для изучения богословия, в семинарию св. Сульпиция и увлекся изучением еврейского языка, под руководством аббата Ле-Ира (Le Hir). В следующем году ему было поручено преподавание еврейской грамматики в семинарии и позволено слушать в университете лекции знаменитого археолога Катрмера.
Ле-Ир рассчитывал сделать из Ренана светило католической науки; но занятия еврейским языком, положив начало научной карьере Ренана, привели к окончательному его разрыву с церковью. Историк, а не философ по натуре, Ренан, после ближайшего ознакомления с библейской критикой, окончательно признал невозможность для себя духовной карьеры, вышел из семинарии и не принял места преподавателя в духовной коллегии, только что основанной парижским архиепископом Аффром для сближения церковной науки со светской. На этот раз Ренан остался твёрдым в своём решении, несмотря на все увещевания своих прежних профессоров и руководителей. «Я не из тех, — читаем мы в его „интимных письмах“, — которые решились никогда не изменять раз принятых воззрений, к какому бы научному результату они ни пришли… Но в настоящее время я не могу верить в переворот, по крайней мере настолько сильный, чтобы привести меня к католической и священнической ортодоксальности».
Чтобы как-нибудь материально устроиться, Ренан принял место репетитора в иезуитской подготовительной школе св. Станислава, но оставался там лишь три недели, так как руководители школы стесняли только что приобретенную им свободу мысли. Он перешёл репетитором в пансион Крузэ, где близко сошёлся с одним из своих учеников и почти сверстником, известным впоследствии учёным Марселеном Бертело; эта дружба не осталась без влияния на развитие Ренана. Несмотря на многочисленность занятий в пансионе, Ренан продолжал изучение восточных языков, в 1847 г. сдал все университетские экзамены и получил место профессора философии в версальском лицее.
Творчество
В 1847 году он представил в академию надписей рукопись своего первого учёного труда — «Истории семитических языков» («Histoire g?n?rale des langues s?mitiques»), который в своё время имел весьма важное значение не только по филологической эрудиции автора, но и как одна из первых попыток изучения народной психологии на основании языка.
До 1848 Ренан мало интересовался политическими и социальными вопросами. Февральская революция произвела на него сильное впечатление, но не вызвала в нём особых симпатий к демократии. В книге: «Будущее науки» («L’Avenir de la science»), составленной в конце 1848 и в 1849 гг., он проводит мысль, что нельзя желать торжества народа при его теперешнем состоянии, так как оно было бы хуже победы франков и вандалов; народ, однако, слишком силен, чтобы находиться в подчиненном положении; поэтому необходимо поднять и просветить его.