О знаменитости

Юлиан Александрович Скрябин: биография

Так, в 1983 году американский музыкант Джон Роджерс посвятил жизни и творчеству Юлиана Скрябина большую статью в журнале . Статья называлась «Четыре прелюдии, приписываемые Юлиану Скрябину». Роджерс отказывается верить в авторство Юлиана, хотя и оговаривается, что окончательно подтвердить или опровергнуть его сомнения, вероятнее всего, никогда не удастся. Роджерс обращает внимание, что прелюдии записаны уверенной, опытной рукой, очень чисто, без помарок. Кроме того, пометы сделаны в новой орфографии, хотя объявление её реформы и появление первой из прелюдий Юлиана разделяют всего два месяца, и старая орфография была в ходу достаточно долго, особенно в сфере частной и личной жизни. Роджерс делает вывод, что тетрадка с прелюдиями не является оригиналом, она была подготовлена, скорее всего, Татьяной Фёдоровной, к открытию музея в 1922 году. На этом Роджерс не останавливается, предпринимая попытку восстановить историю появления «Прелюдий Юлиана». Истинный их автор для него очевиден — им мог быть только Александр Скрябин. Роджерс пытается проанализировать прелюдии в контексте всего творчества Скрябина и приходит к выводу, что они могли быть созданы в 1907—1908 годах, но по каким-то причинам не были тогда изданы. Как раз в это время семья Скрябиных ожидала появления Юлиана, а финансовые дела Александра Николаевича были совсем плохи: издательство М. П. Беляева (умершего за несколько лет до этого) перешло в руки более «хозяйственные», Скрябину вдвое урезали гонорары за новые произведения, в результате чего композитор отказался от их услуг. Как раз на это время приходится пробел в списке скрябинских сочинений (в списке из 74 сочинений таких пробелов всего два) — отсутствует опус 55. Не тут ли кроется разгадка «Прелюдий Юлиана»? — задается вопросом Роджерс. В завершение Роджерс предлагает «романтическую» версию происхождения этих отрывков — Александр Скрябин мог написать их в подарок Юлиану, или его матери, по случаю рождения наследника или в качестве своеобразного «приданого». Тогда их действительно можно назвать «Прелюдиями Юлиана», но и в этом случае остаются необъяснёнными датировки в тетради.

Джону Роджерсу вторит бельгийский музыковед Франс Ш. Лемэр, который, кстати, в то же время упоминает Юлиана в числе возможных «преемников» Скрябина-старшего на музыкальной арене XX века. Лемэр высказывается значительно более убеждённо:

Однако современники вполне определённо заявляют, что Юлиан сочинял музыку самостоятельно. Наиболее в этом отношении ценны свидетельства Владимира Дукельского, который пишет, что имя Юлиана было на слуху в определённых кругах — прежде всего студентов и молодых музыкантов — и который отчасти завидовал юному композитору, а особенно Арнольда Альшванга: тому довелось услышать сочинения Юлиана в исполнении автора и составить о них собственное мнение:

Слуховой опыт Юлиана почти полностью был основан на интонациях и гармониях А. Н. Скрябина. Всё время пробуждения и формирования своего начального сознания Юлиан находился в атмосфере музыки отца и культа его обожания, едва ли не религиозного. Здесь же находилась практически вся система его ценностей. Однако сам способ развития тематических фраз и образования структур музыкальной формы явственно отличается от прелюдий А. Н. Скрябина. Эту музыку действительно сочинил ребёнок, музыкально «думавший» и естественно разговаривающий на языке поздних гармоний своего отца.

Нелепая гибель Юлиана Скрябина в возрасте 11 лет навсегда оставила его фортепианные прелюдии под знаком вопроса — истоки и возможные перспективы его творчества составляют одну из нерешенных проблем в истории музыки. Повторил бы Юлиан Скрябин типичную судьбу вундеркинда с угасающим талантом, или постепенно отошёл бы от стиля своего отца, или на самом деле «продолжил» бы его прерванное в высшей точке творчество — это остаётся неизвестным и составляет основную интригу сочинений Ю. Скрябина.