О знаменитости

Прасковья Фёдоровна: биография

Также царица особо почитала чудотворную икону Божией Матери Казанскую, и во время своего переезда из Москвы в Санкт-Петербург приказала сделать с неё список («Санкт-Петербургский», в Казанском соборе Петербурга)..

Де Бруин, писавший портреты её дочерей (не сохранились), оставил описание царицы и её дочерей:

Екатерина
Анна
Прасковья

Воспитанная на началах старинного дореформенного быта, Прасковья тем не менее сознавала необходимость преобразований, умела примеряться к обстоятельствам и уступала современному духу в воспитании своих дочерей, в препровождении времени, в забавах и развлечениях. Благодаря этому до смерти поддерживала хорошие отношения с деверем, императором Петром. Две дочери её были выданы императором замуж за иностранных принцев. Семевский писал об отношениях невестки и деверя:

Когда во время расследования по делу царевича Алексея последний на допросе назвал её в числе своих сторонников: «Я ведал, что она ко мне добра гораздо, хотя и без большой конфиденции, чаял же к сему склону», то Петр не обратил внимания на эти слова, оставив их без последствий из-за доверия, испытываемого им к Прасковье (и большого количества лжи Алексея).

Анна Иоанновна

Все видео

Указывают однако, что царица едва знала грамоту, была полна суеверий, предрассудков и ханжества, а Василий Никитич Татищев говорил про её двор: «Гошпиталь уродов, ханжей и пустосвятов». Из них наибольшим уважением царицы пользовался полупомешанный подьячий Тимофей Архипович, выдававший себя за святого и пророка. Некогда он занимался иконописанием, но потом бросил, стал «юродствовать миру» — и прожил при дворе Прасковьи Федоровны 28 лет.

В 1712 году, уже переехав в Петербург, она была посаженной матерью при бракосочетании императора с Екатериной I, а её дочери Прасковья и Екатерина — «ближайшими девицами».

Прасковья заметно отличалась от других родственниц Петра, ведя себя с большим тактом и умением, и беспрекословно угождая всем своим фанабериям. Будучи религиозной, тем не менее, по первому царскому зову, облекалась в шутовской костюм и выступала со своими фрейлинами «в смехотворной процессии свадьбы князь-папы» (см. Всешутейший Собор). Она приезжала на все царские празднования-попойки (её даже приносили на носилках). Её родная сестра Настасья Ромодановская, по желанию царскому она постоянно разыгрывала роль древней русской царицы, облекалась в костюм старинного русского покроя, принимала с достодолжною важностью все смешные почести, ей воздаваемые.

В 1708 году семья вдовствующей царицы, вместе с другой его роднёй по указу Петра перебралась жить в Санкт-Петербург. Царица Прасковья Федоровна получила от царя в дар дом в полную собственность на Петербургской стороне, на берегу Невы, близ Петровского домика. В 1710 году Петр выдал замуж Анну, а в 1716 — Екатерину. Вдовствующая царица часто наезжала обратно в любимое Измайлово.

Овдовевшая Анна Иоанновна осталась жить в Митаве и известно, что Петр хотел переселить к племяннице всю семью покойного брата, но этот план не осуществился — Прасковья Федоровна осталась в России. Однако из политических соображений царицу посылали на некоторое время «гостить» в Ригу. Прасковья Федоровна следила за житьем своей нелюбимой дочери Анны в Курляндии при помощи приставленного к ней своего брата, и часто устраивала дочери выволочки.

Здоровье её к концу жизни стало подводить, и Прасковья пыталась лечиться: была на Кончезерских водах в 1719 году, ездила в Олонец на «марциальные воды» в начале 1721 года, причем её провожала довольно большая свита на шестидесяти подводах. Царица пробыла здесь до 15 марта; была она на водах и в начале 1723 года, но воды не помогали: она постоянно страдала разными недугами.

Цитируемые Семевским письма бросают свет на её недомогания: «мокротная, каменная, подагра и её натуре таких болезней не снесть». Ей рано отказались служить ноги. Историк пишет: «она обрюзгла, опустилась, сделалась непомерно раздражительна, и под влиянием этих болезней являла иногда характер, как увидим ниже, в высшей степени зверский… Надо думать, что кроме лет, впрочем еще не преклонных, болезнь её развилась и от неумеренного употребления крепких напитков. Кто бы ни приезжал в привольное село Измайлово, либо в её дом в Петербурге, кто бы ни являлся к хлебосольной хозяйке, он редко уходил, не осушив нескольких стаканов крепчайшего вина, наливки или водки. Царица Прасковья всегда была так милостива, что сама подавала заветный напиток, сама же и опорожняла стакан ради доброго гостя. Даже выезжая куда-нибудь, царица приказывала брать с собой несколько бутылок вина… Нельзя слишком обвинять в этой слабости старушку; она пила так же, как пили все, или почти все аристократки петровского двора».