Рудольф Штейнер: биография
Несмотря на всю обращенную к Штейнеру критику, среди его выдающихся современников были и те, кто ему сопереживал и им восхищался. Альберт Швейцер говорил об особенном чувстве духовной сплоченности, которая связала его с момента первой личной встречи со Штейнером . Поэт Христиан Моргенштерн стал восторженным приверженцем Штейнера и его учеником, когда в 1909 году посетил его лекции. Он посвятил ему свой последний, вышедший посмертно сборник стихов Мы найдем наш путь (1914). Он также рассматривал возможность выдвижения Штейнера на Нобелевскую премию мира. В письме к Фридриху Кайсслеру он писал: «Во всём сегодняшнем культурном мире нет большего духовного наслаждения, чем слушать этого человека, позволять этому непревзойдённому учителю читать свой доклад». Шведская писательница Сельма Лагерлёф оставила свое мнение об идеях Штейнера:
Мало кто из современников относился к Штейнеру безразлично. Он оказывал сильное и чрезвычайно поляризующее воздействие. Круг его слушателей делился как минимум на приверженцев и противников. Многочисленные импульсы, которые он оказывал на самые разнообразные сферы жизни, как правило, редко воспринимались вне антропософского контекста.
Штейнер у русских слушателей
Среди слушателей и учеников Штейнера были представители русской интеллигенции: Андрей Белый, Максимилиан Волошин, Михаил Чехов, Ася Тургенева и др. Многие из них оставили воспоминания о становлении антропософии, строительстве Гетеанума. Так отзывался о нем русский поэт и художник Максимилиан Волошин:
Влияние Штейнера не определялось только личными встречами. Выдающегося русского ученого-китаиста, переводчика китайской «Книги перемен» Юлиана Щуцкого с антропософией познакомил его университетский товарищ. В своей автобиографии Щуцкий так отмечал это влияние:
Знаменитый актер Михаил Чехов, племянник Антона Чехова, был убежденным последователем Рудольфа Штейнера. Он считал антропософию источником духовного возрождения и вместе с тем способом развития актерского мастерства. Встречу с ней он называл «самым счастливым периодом в своей жизни».
Штейнер неизменно оказывал знаки внимания русской культуре — он говорил Хомякове и о Достоевском, еще больше о Толстом и чаще всего о Соловьеве. Таким образом он находил подход к сознанию русских слушателей; взгляд Штейнера на Россию — из перспектив Запада и Космоса — упирался в знакомый им славянофильский ценностный горизонт. В частности, Штейнер порицал русскую интеллигенцию за рецепцию ею ложных западных учений и отрыв от народа и отмечал, что это подорвало ее духовное здоровье.
Критика
Уже при жизни Штейнера его труды вызывали много споров. При этом центром противоречия была провозглашённая им философия науки антропософии, которую не принимали представители университетской науки, а также гностические основания его христологии, которые остро осуждались представителями церквей. После Второй мировой войны критиковались также высказывания Штейнера по расовому вопросу и иудаизму.
Ян Бадевиен, уполномоченный Евангелической церкви по мировоззренческим вопросам, говорил: «Штейнер использует антисемитские стереотипы такими, какими они известны в иной антисемитской полемике, но при этом антропософски их обосновывает. <…> Антисемитизм Штейнера обусловлен структурно — так же, как и его расизм. Речь идёт не о физическом уничтожении, а об устранении культурной и религиозной идентичности. Такие учения проистекали в его время из разных направлений — они идеологически со-подготовили антисемитизм нацистской Германии».
Комментарии
Комментарии
