Лев Александрович Шульц: биография
Творчество
Югославия
О творчестве югославского периода сведения отсутствуют — исключая несколько фотографий и копий карандашных портретов, сохранившихся в архиве художника, позволяющих составить очень приблизительное представление о круге, в котором он вращался (А. П. Сосновский, Д. Ю. Кобяков). Один из портретов, предположительно — поэта Дмитрия Кобякова (рисунок М. Христича, Далмация, 1922), даёт основания считать, что Лев Шульц имел с ним творческие контакты ещё в Сербии.
Франция. 1923—1938
Не получив помощи от тех, на кого возлагал надежды (Питоевы и Андрусовы), направляясь в Париж, первое время бедствовал. Родственник по материнской линии Н. С. Тютчев (известный революционер-народник), некоторое время живший во Франции, уже был в России…
В 1925 году Л. Шульц проиллюстрировал (обложка, фронтиспис, заставки) сборник стихов Д. Кобякова «Керамика» (издательство «Птицелов») — рецензию дал В. В. Набоков («Руль», 1927.). К этому же времени относится встреча с известным впоследствии художником Ф. С. Рожанковским, которого Л. А. знал ещё по России. Эта дружба продлится всю жизнь (умерли они в один год).
Имя Льва Шульца — в числе основателей Международного художественно-артистического общества интеллектуалов Виардо—Тургенев (фр. Soci?t? Artistique Internationale des Intellaectuels — Viardot —Turgeneff —), надо полагать — эфемерной организации. О деятельности её сведения в русскоязычных источниках того времени практически отсутствуют. Имеются типографские экземпляры устава и членского билета общества, сделанного по эскизу Л. А. Шульца. Известно из французских публикаций, что в общество, помимо С. Фера, Е. д’Эттинген, Алисы Виардо, Ж. д’Эспарбеза, входили и другие представители французской культурной среды, можно предположить — кто-то ещё из русских эмигрантов, но этим информация о нём исчерпывается.
Произведения из собрания Е. д’Эттинген дали толчок к началу занятий Льва Шульца инкрустациями — прикладным искусством, в котором блестяще проявятся, сочетаясь, его способности как художника, изобретателя, химика — технику ему пришлось разрабатывать, что говорится, почти «с нуля». Эти работы не стали помехой его интересам в других формах самовыражения, Напротив — в творческом процессе порой можно наблюдать взаимовлияние его станковых графических, живописных работ и этих прикладных произведений, а порой — наоборот, раскованные, почти брутальные формы его картин, словно говорят о том, что он в них отдыхает от напряжения трудоёмких инкрустаций. Но ювелирное искусство будут кормить его всю жизнь. Осмысление индивидуальных особенностей этих ювелирных произведений показывает — автор, стремясь «как можно быстрей пройти эту чисто декоративную прикладную стадию» (как в одном интервью говорит он о своём творческом методе), старается постичь такие закономерности, которые, словно интенция суфийского байта, ведут его дальше, и позволяют руководствоваться духом, а не буквой, что и является, в сущности — стяжанием его; в полной мере справедливым это представляется именно в отношении рассматриваемой части его изобразительного творчества — следует подчеркнуть важность сего, памятуя изрядную долю скепсиса в мировоззрения художника.
Многое в раннем периоде парижской жизни Льва (как, впрочем, и югославской) определяла причастность его двоюродного дядьки Владимира Лачинова к театральным кругам, свидетельством тому — несколько сохранившихся документов: 1). визитная карточка Н. Н. Евреинова с рекомендацией Жана, приёмного сына от второго брака Л. А. Шульца, княгине Н. И. Шервашидзе (Бутковской); с этими театральными деятелями был хорошо знаком В. П. (в середине 1910-х годов в издательстве Н. И. Бутковской вышло несколько книг с его переводами и статьями: «Нагота на сцене», Городон Крэг и др.; знакомы они были и непосредственно по театральной жизни); 2). программа-анонс одного кратковременного театрального предприятия, руководили которым Н. Н. Евреинов и барон Н. В. Дризен (кстати, чуть ли ни единственное свидетельство их примирения после разрыва в пору «Старинного театра»). О юношеском театре-студии «Весёлая сцена» (фр. La Sc?ne Joyeuse) пишет Анна Кашина-Евреинова: «Весной (1933) мне пришла идея устроить в сотрудничестве с одной французской журналисткой, пишущей для детей, театр для юношества. В Париже совсем не существовало такого театра. Я собрала кое-кого из друзей журналистов, актёров и писателей. Все охотно откликнулись, чтобы помочь нам. Дело закипело. Так родился театр La Sc?ne Joyeuse»
Комментарии
Комментарии
