О знаменитости

Биография

Григорий Давыдович Гольденберг: биография

В октябре 1879 года принимал участие в подкопе под полотно железной дороги под Москвой (революционная кличка «Гришка» и «Биконсфильд»). Отправлен 9 ноября 1879 года из Москвы в Одессу за динамитом; 12 ноября получил таковой от М. Фроленко и от С. Златопольского 300 рублей и 13 ноября выехал обратно в Москву, везя с собою около полутора пудов динамита. Арестован на станции Елисаветград 14 ноября 1879 года под фамилией тульского потомственного почетного гражданина Степана Петровича Ефремова. При аресте пытался бежать и оказал вооруженное сопротивление. На допросах заявил о своей принадлежности к революционной организации и отказался от дачи каких-либо показаний по существу. Личность Гольденберга была установлена 21 ноября 1879 года начальником Киевского жандармского управления полковником Новицким. По требованию одесского генерал-губернатор графа Тотлебена с одобрения III Отделения отправлен 27 ноября 1879 года из Елисаветграда в Одессу, где к нему был подсажен злостный предатель Фёдор Егорович Курицын, которому Гольденберг сообщил о своем участии в деле убийства харьковского губернатора князя Кропоткина и о железнодорожных подкопах.

Показания правительству

В феврале — марте 1880 года, сознавшись в участии в террористическесчих актах, под влиянием товарища прокурора Добржинского стал давать откровенные показания. Добржинский подкупил Гольденберга химерической идеей: открыть правительству истинные цели и кадры революционной партии, после чего, мол, правительство, убедившись в том сколь благородны и цели партии, и ее люди, перестанет преследовать такую партию.

Вывезен 9 апреля 1880 г. из Одессы и 13 апреля прибыл в Петербург, где был заключен в Трубецкой бастион Петропавловской крепости. После свидания 19 апр. 1880 г. в крепости с Лорис-Меликовым дал подробнейшие показания.

9 марта 1880 года Гольденберг написал обширное (80 страниц убористой рукописи) показание, а 6 апреля составил к нему приложение на 74 страницах с характеристиками всех 143-х упомянутых в показании деятелей партии. Там были и Желябов, Александр Михайлов, Перовская, Плеханов, Морозов, Кибальчич — словом вся революционная элита. О каждом сообщались биографические сведения, обрисовывались их взгляды, личные качества, даже внешние приметы.

Осознание ошибки и самоубийство

В июне из разговора с арестованным членом Исполнительного комитета А. И. Зунделевичем он понял, что он натворил, и впал в отчаяние. На очередном допросе он пригрозил Добржинскому: «Помните, если хоть один волос упадет с головы моих товарищей, я себе этого не прощу». На что тот цинично ответил: «Уж не знаю, как насчёт волос, ну, а что голов много слетит, это верно».

Гольденберг не выдержал мук совести. 15 июля 1880 года он повесился в тюремной камере на полотенце. 16 июля полицейские похоронили его на Преображенском кладбище.

Перед смертью он написал «Исповедь», в которой он открывал «знакомым и незнакомым честным людям всего мира» свою душу:

Гольденберг в высказываниях народовольцев

М. Ф. Фроленко: «Молодой, порывистый, неустойчивый».

А. Д. Михайлов: «В Киеве же весной 1876 года я познакомился с Гольденбергом, который меня полюбил и с большой охотой водил со мной дружбу, Как человек добрый, преданный делу, он мне нравился, но глупость его часто меня бесила и смешила; у нас установились нехорошие, протекторские отношения, что меня часто смущало, и было для меня неприятно, но он был ими доволен. Не имея возможности сойтись с киевскими радикалами, которые его считали человеком недалёким и неразвитым, он симпатизировал мне. Я же, в свою очередь, видя в нем человека честного и доброго, ищущего общества и дела, не считал возможным отталкивать его, хотя тоже не считал его пригодным для работы в то время. Он был исключительно человек чувств, да ещё, кроме того, совершенно не умеющий ими владеть. Когда чувство в нём направлялось партией, — оно двинуло его на подвиг. Но отрезанный от неё, и, не имея в себе самом руководящей, он, совершив неизмеримо бесчестный поступок, бесславно погиб. Пусть великодушно простят этого несчастного человека его старые товарищи…»

А. П. Прибылева-Корба: «Когда чувство в нем направлялось партией, оно двинуло его на подвиг. Но отрезанный от неё, и, не имея в себе самом руководящей, он, совершив неизмеримо бесчестный поступок, бесславно погиб».

Н. А. Морозов: «…Относительно его приглашения (на Липецкий съезд) было несколько возражений, так как Михайлов находил его не совсем самостоятельным. Но некоторые очень настаивали на нём, не подозревая, что впоследствии, уже после его ареста, с ним случится что-то вроде временного помешательства, и он нас выдаст всех очень странным способом, расхваливая жандармам, как героев, а затем покончит жизнь самоубийством. Читая потом его показания, я не мог отогнать от себя мысли, что они были сделаны не в полном сознании, а под влиянием какого-нибудь введенного к нему в темницу опытного гипнотизёра».