Григорий Капелян: биография
Литературное творчество
Первый «взрослый» рассказ Г.Капелян написал в 17 лет. В это время молодой автор был увлечен творчеством символистов, и, поступая на скандинавское отделение филологического факультета Университета, изучал Ибсена, Гамсуна и др. Но предпочтение тогда и до сих пор отдает поздней прозе Чехова. В конце 60-х годов происходит встреча Григория Капеляна и Вильяма Бруя, молодого ленинградского художника-абстракциониста, которая переходит в многолетнюю дружбу и творческий союз. В 1969 году Капелян под псевдонимом Д-р Грабов пишет «Текст, непредназначеный для чтения» для авторской книги с офортами Вильяма Бруя «Ex Adverso», которая была напечатана в 9 экземплярах. Количество было обусловлено тем, что, по советским законам, 10 экземпляров чего угодно подлежало прохождению через цензуру. Позднее, в 2009 году, в связи с выставкой В.Бруя в Русском музее её куратор Александр Боровский напишет:
«Офорты Ех Adverso сложились в изысканную рафинированную авторскую книгу, концепт которой был задуман Бруем совместно с Г.Капеляном (Доктор Грабов, написавший „междусловие“). Книга артикулировала свою визуальную самодостаточность: „текст, не предназначенный для чтения, свидетельствует своё отсутствие“. Для того времени, видимо, манифестация самодостаточности, дадаистской алогичности была важна, хотя бы как оппозиция незыблемой у нас традиции функциональности книжного оформления.»
Прозу Г.Капеляна вряд ли можно безоговорочно отнести к тому или другому направлению. В некоторых произведениях прочитывается литературная традиция петербуржской группы обэриутов, основанной Даниилом Хармсом, Александром Введенским, Николаем Олейниковым, считающимися родоначальниками абсурдизма в русской литературе.
В 70-80-х годах Г.Капелян (в России и в США) пишет рассказы, которые войдут в сборник «Обсидиановый кумир» (1989) В послесловии книги американский писатель и литературный критик, профессор славистики Томас Эпстайн пишет:
«Здесь, в пяти замечательных повествованиях Григория Капеляна, перед нами встает наш запутанный и несообразный мир со всей его отвагой и тщетой, с его смехом и слезами, мир, в котором следствие порождает причину, где сны (и кошмары) властвуют над реальностью, где сущность и существование никогда не примирить. В таком мире живет Ступ Льпусанский, покойный глава полувоображаемого государства, где теневой герой (он же рассказчик) ведет расследование, понуждаемый трехногим фотографом, еще не достигшим полной квалификации и потому служивший по большей части в качестве… штатива. Там есть некий Гектор, одержимый и в конечном счете уничтоженный разладом между собой и собственным именем. Еще один любопытный персонаж бродит по городу в акваланге, по ошибке (или он сам ошибся) принятый за объект поклонения и неспособный примирить свое внутреннее и внешнее „я“. Это мир, в составе которого есть станция метро на 842 улице, ночной сторож в библиотеке, курящий плесень, соскобленную со старых книг в надежде таким образом усвоить их мудрость, посещение Страны Мертвых, которую, естественно, принимают за Страну Живых. Сочетая остроумие с философской глубиной, сатиру с аллегорией, Капелян умудряется превратить этот странный, иногда причудливый материал в правдоподобный и убедительный текст, одновременно мрачный и веселый, устрашающий и смехотворный. Более того, благодаря неистощимой изобретательности, зоркой чувствительности ко всему абсурдному в человеческой природе и наконец, настоящей человечности, на котором основано его авторское видение, проза Капеляна преодолевает видимый философский пессимизм и становится торжеством надежды.»
«Вне контекста», вышедшая в 2006 году, не вписывается в традиционные жанровые рамки. Это не повесть, не сборник рассказов и не дневник. В основу книги положен коллаж, наслоения смысловых планов и цитат. Несмотря на то, что в книге не прослеживается единая сюжетная нить и отсутствует все объясняющий концепт, именно интертекстуальный принцип позволяет автору из несоединимых вещей сделать одно целое. Капелян — виртуозный мастер семантического парадокса. Каждое слово, каждое утверждение может быть осознано в различных, и даже противоположных смыслах. Игра со словом, которое меняет смысл, вне и в зависимости контекста, но по воле автора лежит в основе этого произведения, делает его многомерным пространством, отсылающим ко множеству культурных источников.
Комментарии
Комментарии
