О знаменитости
Юмико Курахаси: биография
Начиная уже с самых первых работ, Курахаси подвергалась суровой критике за абстрактность, безнравственность, аполитичность, даже плагиат (см. выше о дискуссии с Дзюном Это). В программном для неё эссе «Лабиринт и негативность романа» (?????????, 1966) Курахаси, отвечая на критику, пишет, что не стремится в своих произведениях к фиксации фактов объективной реальности или тем более личных переживаний. По Курахаси, слова существуют вне соответствия с объектами реальности, они даже не средства коммуникации, а самоценны сами по себе. Её творческая задача - уравнять степень самодостаточности слов в поэзии и прозе, привнеся в последнюю ту их автономность, которая составляет существо поэзии. На обвинения в плагиате Курахаси ответила тем, что, во-первых, не видит смысла в выработке собственного стиля (я - стерильно, см. ниже), а во-вторых, требует отличать используемый ей пастиш от не имеющего к нему отношения плагиата.
Ключом к пониманию Курахаси является понятие антимира. В «Лабиринте и негативности романа» именно литература выдвигается на эту роль антимира. Произведение - созданный воображением конструкт, который задает некоторое изначальное пространство (лабиринт), населенное не персонажами, а «переменными», взаимодействующими по «логике» снов. Таким образом, место реалистического мимезиса занимает деформация: «реальный» мир становится подчинённым антимиру. У Курахаси этот антимир изначально увязывается с женским началом и местом женщины в маскулинном мире (см. эссе «Мой третий пол», ??????, 1960). При этом её не интересует эмансипация, наоборот именно женщина как воплощение Другого становится способной объективизировать окружающий мир.
На протяжении всего своего творчества Курахаси регулярно обращалась к этой трактовке романа и женщины как метафор друг друга. Роман у неё становится аналогичным женским выделениям. Развивая эту предельно телесную метафору в своей рецензии на одно из произведений Фумико Энти, где героиней является женщина, перенёсшая гистерэктомию, Курахаси уподобляет эту стерильную женщину литературе, её выделения - словам. Идеальным для неё романом поэтому становится «построенный в воздухе дом, в котором в неизвестное время, в несуществующем месте, некто кто по сути никто, без каких-либо причин пытается сделать что-то, но заканчивает тем, что не делает ничего» («Литература как яд», ????????, 1967).
В свете такой трактовки литературы становятся естественными самые неестественные половые извращения, которыми изобилуют произведения Курахаси. Они не только служат средствами нарушения табу и общепринятых норм, но и подрывают любое устойчивое представление о «я», так как «я» определяет только через отношения с другими: ненормальные отношения деформируют и само «я», становящееся текучим и непостоянным (по определению самой Курахаси, пустым).
← предыдущая следующая →
Комментарии
Комментарии
