О знаменитости

Биография

Борис Глаголин: биография

Новая страна — новый театр

Смелые, экспериментальные и зрелищные постановки, насыщенные яркими находками, выразительными приёмами, зачастую — провокационными, пробуждавшими сознание зрителей к видению и пониманию новой реальности через непривычные формы — таков был язык нового искусства, в чём—то — рефлексивный, в чём—то — соответствующий деструктивности происходящего. Сложные композиционные построения, эффекты, далеко не всегда находят понимание у зрителей, и это конъюнктурно используется противниками новатора для вытеснения его из творческой ниши или вообще — из цеха… Борис Глаголин не был исключением, хоть он и «продержался» дольше других…

Между тем, у артистов, действительно, искренне живущих театром, даже крайне дерзкий в своих экспериментах режиссёр, но также искренне верящий в необходимость этого нового языка, такое понимание всегда находит… О постановках Б. Глаголина в первые годы после революции известно очень мало. Исключение составляет довольно подробно изученная история театральных постановок украинского периода, рассказ о которой пребывает в полном соответствии с воспоминаниями одной из тех, кто вместе с режиссёром перешагнул временной рубеж, разделявший «театр до» и «театр после» — кто был вместе с ним в постановках богемных подвалов Санкт—Петербурга, и кто был участником выживание в новых условиях, тем не менее, продолжавшим верить ему, и продолжавшим участвовать в слагаемом им действе…

«В конце своей жизни, в Париже Ольга (Ольга Афанасьевна Глебова-Судейкина), как правило, не говорила о себе как об актрисе, однако любила рассказывать о своем танцевальном прошлом. Одно из воспоминаний долго её преследовало: во время гастролей в провинции, организованных Глаголиным, — это происходило в начале революции — её каждый вечер спускали на сцену на канате в пятнадцать метров длиной. Этот „нырок“ навсегда остался для неё сущим кошмаром» .

1917—1920 — играл в Харьковском драматическом театре.
1919 — с приходом Добровольческой армии был предан военно-полевому суду по обвинению в «красной агитации» .
1921—1922 — играл в Одессе, Тифлисе.

Украина

Б. С. Глаголин гастролировал на Украине в начале 1910-х годов как артист и режиссёр Суворинского театра. В 1915 работал в Харькове в театре Н. Н. Синельникова. После 1917—го он находился здесь в качестве члена Всеукраинского театрального комитета, играл в Харькове в поставленных им самим спектаклях, — в Киеве с 1917 по 1920 гг., издавал здесь свои книги, а в 1920—1921 гг. — в Одессе, Одесской губернии и причерноморье с небольшой агит-труппой.

1924 — Лопе де Вега «Собака на сене» (под названием «Собака садовника»). Театр им. И. Франко Харьков.

Поставил в 1924—1927 на Украине более десятка спектаклей, многие из них повторил. На сцене Одесской госдрамы он дублировал то, что ставил в Харьковском театре им. И. Франко и наоборот. Роман Э. Синклера «Христос из Уэстерн-сити» ставился им дважды под названием «Моб»: сначала — в театре «Красный факел», который тогда дислоцировался на Украине, а затем — в театре им. И. Франко.

1924, ноябрь — «Святая Иоанна» Бернарда Шоу в театре им. И. Франко.
1924 — «Поджигатели» А. В. Луначарского, театр им. И. Франко. Сценография Матвея Драка (по воспоминаниям участников постановки оформление придумывал сам Борис Глаголин).

Высоко над сценой, на четырёх тросах подвешена небольшая площадка, на неё в начале спектакля вскарабкивался подвыпивший жандарм с пьяным арестантом. Держась за тросы, актёры вели пространные диалоги. Действие переносилось на освещенный прожекторами планшет сцены, где появлялась главная героиня Диана, известная кокотка Диана де Сегенкур, содержанка барона Ромодара Соловья из Лужи, которая, согласно советской авантюрной мелодраме, влюбляется в революционера Руделико — Романа Борисовича Агабекова и гибнет от ножа контрреволюционера. При её первом выходе над сценой высвечивалась вывеска «Кафе—ресторан» и огромная бутылка шампанского сама собой откупориваясь, стреляла прямо в зрителя, распространяя аромат настоящего вина — не столько театральные, сколько кабаретно-цирковые приёмы Глаголина заставляли зрителя ощутить вкус буржуазной жизни. …Чтобы вызвать тревогу, зрителей пугали внезапным грохотом в двери. В финале действие мгновенно переносилось с экрана на сцену, на зрителей надвигалась дымовая завеса, в зале между рядами бегали, «воспламеняя» публику, актёры с факелами. Своеобразный «революционный финал» — фейерия мощных мелькающих прожекторов.