О знаменитости
Борис Николаевич Климычев: биография
2) Грандиозные авантюры. Может быть, все началось с той счастливой мысли, когда Климычев решил соединить свой «жизненный материал», свою историю, с историей отечественной и сибирской, породнить две истории? Климычев-романист для «Сибирских огней» начался как раз с романа исторического «Кавалер Девильнев». Точнее с его падения из кареты в жестокий мороз по пути в Москву (Климычев любит «ударно» начинать свои произведения). А дальше — князь-прохиндей Жевахов, голая Палашка и дико влюбленный в нее крепостной художник Мухин, впоследствии разбойник. Карусель романа крутиться все быстрее: Девильнев уже глава московского сыска, затем офицер армии знаменитого П. Румянцева, потом девять лет Алтая и алтайских диковин, включая сектанта и колдуна Горемира. И это только «предисловие», предыстория величиной с полромана его томских приключений, читать которые лучше, чем их пересказывать. А когда автор пишет о горьких думах Девильнева, что ему «далеко за 50, и не было у него своего угла», то думаешь о герое автобиографического романа Климычева «Надену я черную шляпу…». Свои седину, морщины и «угол» в Томске писатель Глебычев получил примерно в том же возрасте. И пройдя через ту же круговерть авантюр, что и будущий комендант Томска. Хоть тут середина и не 18 века, а 20-го, и нет князей, цариц и масонов. Зато есть «синьор Бо-Бо», певший «то в одном, то в другом автобусе арии из опер», Мальвина, окончившая речное училище и ходившая по улицам «в тельняшке, в речном кителе и в белой фуражке с крабом», фарцовщик Карл Маркс с «дворянского этажа», любитель «девочек», орущий в постельном экстазе «жеребячьим криком» на весь этаж, Шарль Иванович Бамбин, выглядевший «не то заграничным нищим, не то Че Геварой» После «Надену я…» — «Прощаль», роман о Томске начала 20 века, историческим уже не кажется: незадачливый простолюдин и плут Федька Салов или вор по рождению и убеждению Аркашка Папафилов находятся в равных сюжетных условиях с купцами Смирновым и Гадаловым, университетскими профессорами, с Потаниным и Шишковым. Климычеву вновь удалось собрать такой дружный ансамбль персонажей, самодвижущийся механизм романа, похожий на часовой, что множество подробностей, деталей быта эпохи, ее людей, больших и малых «работают» на этот «механизм» бесперебойно. В мелочах не тонешь. Такой же ансамбль и механизм приводит в действие Климычев и в «Поцелуе Даздрапермы» — романе авантюрном уже в ином смысле. Несмотря на то, что известные томские писатели могут узнать себя в героях этого романа, Климычев все же его публикует. Чтобы поняли, наконец, что писал он все эти годы не исторические, автобиографические или сатирические романы, а авантюры. Вернее, «авентюры», а это уже совсем другое. Если не впадать в буквализм современного словарного значения слова («рискованное и сомнительное дело, предпринятое в расчете на случайный успех»), а вспомнить седые эпические времена «Песни о Нибелунгах», т.е. немецких рыцарях и их деяниях, в которой не главы, а именно «авентюры». Они нарочно так хитро устроены (сложная система рифмовки и чередования строк и строф), чтобы сделать чтение более комфортным и создать «интонацию неотвратимого движения вперед» (В.Г. Адмони). Климычеву же как раз и важно это вечное движение длиной в роман. Оно не случайно или бесцельно, а отражает течение жизни, в котором ее (жизни) смысл, собственно, и заключается.
3) …северный — в Томске. На самом деле полюсов в жизни Климычева было много. Обо всех не узнаешь, особенно в опубликованных биографиях писателя. Сам он тоже скуп на подробности. Наверное, потому, что делал биографией свои книги. А там можно побывать везде и в любом обличии: уроженцем пригорода Авиньона Франции 18 века алхимиком Девильневом или шведского Гетеборга конца 19 века ученым Улафом Страленбергом из романа «Томские тайны». Иногда Климычев проговаривается прямым текстом: «Мечтал ехать в Москву, нездоровье не пустило». Так что главной биографией писателя остался Томск.
4) …скитальцы и бродяги. Легко заподозрить Климычева в том, что он «вопреки традициям русской словесности героизирует авантюристов, людей без чести и совести». Сие написал другой томич, писатель С. Заплавный. Который не почувствовал стихийного характера творчества Климычева, где жизнь предстает в чистом виде, в образе «голого», т.е. лишенного социального, правового и т.д. статуса человека. А. Казаркин, известный томский филолог-сибиревед, называет такого героя «никакой человек, маргинал», почему-то относя его к деградировавшему лит. типу «лишнего человека». Но на окончательный приговор, на собственное мнение автор обзора «Вехи литературной жизни Томска» так и не решился: «Традиционалисты не приемлют то, что нет грани между забавным и отталкивающим, между исторической явью и фантазией. Здесь видят пример неуважительного отношения к истории, характерного для эпохи постмодерна». Вспомним историю с «Тихим светом», художника книги и ее редакторов — то же недоумение, непонимание. Кроме ощущения какой-то энергетики, динамичности, изначальной слитности положительного и отрицательного, плохого и хорошего. Тут можно процитировать давнее высказывание А. Воронского об одном из авторов «Сиб. огней» 20-х годов: «Не пойму, что это у вас такое — реализм, не реализм… не пойму…». Видимо, сибирская проза и поэзия такова, что не вмещается в рамки привычных схем: реализм, постмодернизм, «грубый натурализм» и т. д. Такой своеобычностью можно бы только гордиться. Но хочется классичности, новых Г. Гребенщиковых, А. Новоселовых, В. Шишковых. Хотя Гребенщиков, можно сказать, героизировал разбойника в великолепной, восторгавшей, например, К. Бальмонта, «Былине о Микуле Буяновиче», а Вяч. Шишков в «Ватаге» — «красного бандита» Рогова-Зыкова. Причем Шишкову пришлось потом специально оправдываться, что «зыковщина» только «горькая накипь в народном движении». Так, может, прав все-таки Л. Троцкий, который еще в 1927 году сказал, что «сибиряки — запойные певцы мощи стихии и слабости человека», что отражается в «необузданном половодье образов и слов». Не будем ставить точки в этом разговоре о творчестве Климычева, в котором у нас поучаствовало столько светлых умов.
Комментарии
Комментарии
популярный фантаст из наукограда
русский писатель
Известная российская журналистка и писательница
русский писатель
русский писатель
германский поэт, один из величайших модернистов XX века
русский писатель, автор «Алых парусов»
русский поэт