О знаменитости

Отаули (Рахимджан Атаев): биография

Парень, успешно защитивший дипломную работу по такой сложной теме в возрасте двадцать четыре лет, достаточно имевший опубликованных научных статей, работавший в таком научном центре, каким является научно-исследовательский институт языка и литературы, во всех отношениях готовый сдавать минимумы и написать кандидатскую диссертацию, если он думал только о себе и о своей научной работе, максимум за три года мог бы стать кандидатом филологических наук. И первый руководитель Тура Мирзаев был рад, говоря, что «Бог дал тебя вместо моего первого ученика Фархада Рахимова, который вдруг оставил все и вернулся в свой Икан!». Однако он, когда Тура Мирзаев был в трудовом отпуске, а сам получил университетский диплом, подумал о своей матери, братьев и сестёр в кишлаке, и уволившись с работы, вернулся в Туркестан. Несколько месяцев работал литературным сотрудником и переводчиком районной газеты. В качестве годичника наряду со своими ровесниками-призывниками из Туркестана на поезде путешествуя ровно девять дней и ночей, оказался в полку, расположенный вблизи порта Находки на берегу Японского моря. Наверняка потому, что был «и устно, и письменно свободно шпаривший на русском языке учёным-узбеком», хотели оставить писарем в штабе полка, однако он по своему взбунтовался: «Ровно шесть лет достаточно был писарем и в институте, и в университете, направьте меня на такое место, чтобы служба была настоящей службой!» «По зову сердца» был направлен на такую сопку, где он в качестве первым номером стартовического расчёта ЗРВ ПВО страны, со всех сил заряжал и разряжал ракету с ядерной боеголовкой в пусковую установку, одновременно всячески сопротивляясь в рукопашных со «стариками», которые на самом деле на пять-шесть лет моложе его! Горечь настоящего мордобоя «собственноручно передавал» ручку заряжения и разряжения пусковой установки. Да так заряжал и разряжал… на четверть сократив уставной норматив, в качестве образцовым номером образцового расчёта почти шаг за шагом измерял испытательные поля от Владивостока до Волгограда! Всего за пол года иногда в поезде, иногда в самолёте, иногда в автобусе преодолел дорогу с общим расстоянием почти сорок тысяч километров! «Дорогу осилит идущий», говорят русские. «Кто ходит – река, кто сидит – настил» говорят узбеки. Если сидел, просидел бы продремав в штабе полка точно также, как в отделе НИИ. Ведь от настила и от паласа никогда не вышел и не выйдет серьёзный писатель! Настоящий писатель выходит от того человека, кто поднимается до небес, когда его хотят унижать, кто не боится от трудностей, кто всячески испытал душою и телом, в крови и в костях самое различное состояние в самых различный ситуациях. Не зря сказана узбекская поговорка «Настоящий исцелитель тот, кто испытал в собственной шкуре». А писатель, если можно так выразиться, является исцелителем человеческих душ!

Да, настоящий писатель должен многое лично пережить, увидеть, знать, ходить… Однако Р. Атаев после возвращение с годичной службы каждый день два раза преодолев десятикилометровое расстояние между Туркестаном и Чипаном, скоро искренно был убеждён, что от такого хождения по мукам навряд ли что-нибудь получится! Хотя в районной газете публикуется то любовное стихотворение, то рассказ, то статья, однако… Как говорится, игра не стоит свеч!.. Через несколько месяцев окончательно расставшись с таких скитаний, считал верным выходом из положения хотя бы временно заниматься тем, чем занимался отец: перешёл на работу преподавателем узбекского и русского языков в восьмилетнюю школу Чипан, где в свое время работал отец. Через год-полтора, когда старший брат Хакимджан женился, а младший брат Каримджан вернулся закончив Ташкентский политехнический институт, семейное положение позволяло ему заниматься тем, куда сильно тянет душа. В 1975 году вновь вернулся в Ташкент, однако не мог снова устроиться на работу в Институт языка и литературы, которого демонстративно оставил пару лет тому назад. И другим, ещё более просторным широтам для души не мог дотянуться. Пришлось вновь заниматься тем, чем занимался отец: устроился на работу преподавателем литературы в 200-школе Чиланзарского района города Ташкента. Тогда она называлась именем Ленина и была опорной школой Министерства Народного образования республики. Поэтому только ввели факультативные занятия по эстетике, однако в такой крупной школе не было преподавателя, способного ввести в жизнь инициативу министра – ведущего специалиста республики по эстетическим дисциплинам! Состоялась обоюдовыгодная встреча! Помимо переваривания в довольно большом котле большого учебного центра, где обучаются более две тысячи детей, подготовил первую свою брошюру, то есть, методическое пособие под названием «Эстетика быта, поведения и труда». После годичного опыта работы в такой базовой школе, на обеих руках держа дипломную работу по эстетике и рукопись данной брошюры, летом 1976 года оказался лицом к лицу с тогдашним директором НИИ Философии и права, единственным высококвалифицированным специалистом по философии Абу Наср Фараби (кого он особенно любил со студенческих лет!). Решили принять его на работу лаборантом отдела этики и эстетики, которым заведовала тогда Шайхова. В течение трёх дней увольнялся с работы и с соответствующими документами вернулся, однако, как ни странно, погода в институте совершенно изменилась, почему-то какой-то дым… И место лаборанта вдруг исчезло неизвестно куда! Что делать? Как говорят, придётся идти на грозу! Оказался прямо на приёме у министра Саида Шермухамедова с заявлением на руках, где он просит-умоляет направить его на целевую аспирантуру в Москву или в Ленинград! Министр сказал, что на целевую аспирантуру направить не может, однако может принять на работу методистом по эстетическому воспитанию кабинета воспитательной работы самого министерства, даже может со временем лично руководить его научной работой. Смотрите-ка, опять-таки состоялась такая обоюдополезная встреча! И это не все! Скоро выяснялось, что когда в 30-х годах организовали НИИ педагогических наук, что в прямом подчинении данного министерства, если сокращённо, «Педнаук» или «Педакадемия», сюда перевели ровно половину библиотечного фонда Казанского университета! Когда освободился от «писарских» дел (естественно, на русском языке) в министерстве, регулярно «торчал» в этой богатейшей библиотеке. В течение трёх лет проштудировал все, что написано о человеческих чувствах со стороны сотни философов, физиологов и психологов, начиная с древнейших времён и завершая трудами индийских философов Радхакришнана и Дешпанде, немецких психофизиологов Фрейда и Шопенгауэра, английского естествоиспытателя Дарвина и русского физиолога Мечникова. Да ещё написал своё научное исследование в объёме 300 страниц и под названием «Эстетика чувств». Маленькая составная часть этого «капитального» труда в 1976 году была опубликована в знаменитом журнале «Гулистан» под личным редактированием знаменитого главного редактора журнала Аскада Мухтара в качестве публицистической статьи «Таинственный мир». Ещё одна часть труда, то есть, статья «Духовное единство» опубликована в газете «Тошкент окшоми» («Вечерный Ташкент») под личным редактированием знаменитого писателя Адила Якубова. Эти были первыми образцами творческого искания Р. Атаева в таком литературном жанре, называемое на современном Западе «эссе», а в средневековом Востоке «бадиа», то есть, самая настоящая корень художественной литературы – «бадиий адабиёт»! Когда он упорно и настырно начал переводит сам свой объёмистый труд на русский язык, почему-то вдруг в Узбекистане вовсе ликвидировался специализированный научный совет по эстетике!.. Этого ещё не хватало! Что делать? И так на работе писарские дела министерства со всех сторон сжимает, а в кармане ветер дует, чтобы своим ходом добраться до Москвы, до прибалтийских и закавказских республик, где продолжает действовать спецсовет!.. Каков выход из положения?!. Долго подумав, опять был вынужден поступить по-своему: на место названия «Эстетика чувств» написал ровно половину строк из одного стихотворения знаменитого поэта Гафура Гуляма («Небо полно звёзд…»), внизу добавил к нему ещё одно название («Беседа о чувств»), к научному стилю придавая определённый художественный оттенок, научный труд превратил в научно-художественную литературу, то есть, в эссе. Его сначала показал своему земляку Адилу Якубову, работавшему тогда заместителем главного редактора Издательства литературы и искусства имени Гафура Гуляма. Знаменитый писатель выражал свою заботу: «В таких безграничных темах любой без вести пропадёт! Сколько раз будете жить? Не лучше ли подумать о своей голове?..» Рукопись отнёс прямо домой одному из преподавателей университета Нарбаю Худайбергенову, «торжественно» отдал, чтобы окончательно решить судьбу «капитального» труда и, заодно, его автора, а сам опять вернулся в Туркестан. Там женился на одной девчонке по имени Дилбар, с которой вместе работал в редакции районной газеты и был влюблён. Вдвоём приехали в Ташкент! Кстати, отец этой девчонки был родом из кишлака «Бабай» (то есть, «Отец отца» – «дедушка»), а мать – родом из кишлака «Савран» (то есть, «Люды терпеливые»). Как говорится в узбекской поговорке, «с двумя головами» позвонил домой Нарбаю Худайбергенову, оттуда последовал ответ, который воодушевит любого: «Написал рецензию на ваше произведение и собственноручно отдал в издательство! Идите, получайте, посмотрите!»